Becoming. Моя история  - Мишель Обама

Теперь, когда служба безопасности должна была защищать нас долгие годы, агентство выбрало официальные кодовые имена. Барак был «Ренегатом», а я – «Ренессансом». Девочкам разрешили выбрать себе имена из заранее утвержденного списка аллитеративных вариантов. Малия стала «Рэдианс», а Саша выбрала «Роузбад». (Моя мама позже получит собственное неофициальное кодовое имя «Рейндэнс»[133].)

При живом общении агенты Службы безопасности почти всегда называли меня «мэм». «Сюда, мэм. Пожалуйста, отойдите, мэм». И: «Мэм, ваша машина скоро будет здесь».

Что еще за «мэм»? – хотелось мне спросить поначалу. «Мэм» в моем представлении – пожилая женщина с хорошей сумочкой, отличной осанкой и практичным туфлями. «Мэм», видимо, сидела где-то поблизости.

Но оказалось, что мэм – это я. Меня теперь звали «мэм». Это тоже было частью большого сдвига, частью нашего сумасшедшего перехода.

Обо всем этом я и думала по пути в Вашингтон на встречу с администраторами школ. После одной из встреч я вернулась в Национальный аэропорт Рейгана, чтобы встретиться с Бараком, который должен был прилететь чартерным рейсом из Чикаго. Как и положено по протоколу для избранного президента, действующий президент и миссис Буш пригласили нас заглянуть в Белый дом и назначили встречу, которая должна была совпасть с моей поездкой в школу. Я ждала в частном терминале, когда самолет Барака приземлится. Рядом со мной сидел Корнелиус Сауфхолл, один из агентов, возглавлявший мою охрану.

Корнелиус был широкоплечим бывшим футболистом колледжа и раньше охранял президента Буша. Как и все мои агенты, он был умным и сверхосведомленным человеком-сенсором. Даже когда мы оба смотрели, как самолет Барака вырулил на взлетную полосу и остановился примерно в двадцати ярдах от нас, Корнелиус заметил кое-что раньше меня.

– Мэм, – сказал он, когда в наушнике появилась новая информация, – теперь ваша жизнь изменится навсегда.

Когда я вопросительно посмотрела на него, он добавил:

– Просто подождите.

Затем он указал направо, и я повернулась, чтобы посмотреть. Точно по сигналу из-за угла вынырнуло нечто невообразимое: змеящаяся армия автомобилей, включавшая в себя фалангу полицейских машин и мотоциклов, несколько черных внедорожников, два бронированных лимузина с американскими флагами на капотах, спецавтомобиль химзащиты, антитеррористическое подразделение с демонстративно выставленными автоматами, скорую помощь, автомобиль с мигалками, оборудованный детекторами для обнаружения вероятных воздушных целей, несколько микроавтобусов и еще одну группу полицейского сопровождения. Президентский кортеж. Он был по крайней мере в двадцать автомобилей длиной. Они двигались в организованном строю, машина за машиной, прежде чем наконец тихо остановились. Лимузины встали прямо перед самолетом Барака.

Я повернулась к Корнелиусу.

– А машина с клоунами там есть? – сказала я. – Серьезно, и с этим он теперь всегда будет ездить?

Он улыбнулся:

– Да, каждый день на протяжении всего президентского срока, – сказал он. – Так это все и будет выглядеть.

Я окинула взглядом это зрелище: тысячи и тысячи фунтов металла, отряд коммандос, все пуленепробиваемое. Я еще не понимала, что половина защиты Барака скрыта от глаз. Не знала, что рядом с ним всегда дежурит вертолет, готовый эвакуировать президента в любой момент, что снайперы располагаются на крышах домов вдоль маршрутов, по которым он путешествовал, что личный врач всегда будет с Бараком – вдруг возникнут медицинские проблемы, или что в автомобиле, в котором едет Барак, должен быть специальный контейнер с запасом крови соответствующего типа на случай, если понадобится переливание. Через несколько недель, незадолго до инаугурации Барака, президентский лимузин будет модернизирован до новой модели – названной «Зверь» – семитонного танка, замаскированного под роскошный автомобиль, оснащенного скрытыми пушками со слезоточивым газом, неразрывными шинами и герметичной системой вентиляции, предназначенной для того, чтобы вывезти президента в случае биологической или химической атаки.

Теперь я была замужем за одним из самых охраняемых людей на земле. Это было одновременно облегчением и огорчением.

Я посмотрела на Корнелиуса, который махнул рукой в сторону лимузина.

– Теперь вы можете идти, мэм, – сказал он.

Я была в Белом доме всего один раз, пару лет назад. Через офис Барака в Сенате я записала себя, Малию и Сашу на специальную экскурсию во время одного из наших визитов к нему в Вашингтон, полагая, что это будет весело. Экскурсии по Белому дому, как правило, проводятся самостоятельно, но в тот раз куратор Белого дома провел нашу небольшую группу по его коридорам и общественным залам.

Мы смотрели на хрустальные люстры, свисавшие с высокого потолка Восточного зала, где устраивались пышные балы и приемы, и рассматривали красные щеки невозмутимого Джорджа Вашингтона на массивном портрете в золоченой раме. Благодаря нашему гиду мы узнали, что в конце восемнадцатого века первая леди Абигейл Адамс использовала огромный зал для сушки белья и что десятилетия спустя, во время Гражданской войны, там были расквартированы отряды армии Союза. В Восточном крыле проходили свадьбы многих дочерей первых лиц. Гробы Авраама Линкольна и Джона Ф. Кеннеди тоже стояли там до похорон.

Я мысленно перебирала имена всех президентов, пытаясь сопоставить то, что я помнила из уроков истории, с реальными семьями, которые ходили по этим залам. Восьмилетняя Малия поражалась в основном размерам помещений, в то время как Саша в свои пять лет делала все возможное, чтобы ничего не трогать. Она мужественно держала себя в руках, когда мы переходили из Восточного зала в Зеленый с нежными изумрудно-шелковыми стенами за рассказом о Джеймсе Мэдисоне и войне 1812 года, а затем и в Голубой зал с французской мебелью за рассказом о свадьбе Гровера Кливленда. Но когда наш гид спросил, не проследуем ли мы теперь за ним в Красный зал, Саша посмотрела на меня и захныкала обиженным тоном детсадовца:

– О не-е-ет, еще один ЗАЛ!

Я быстро шикнула на нее и одарила материнским взглядом «не смущай меня».

Но если честно, как ее винить? Белый дом – это действительно огромное место. 132 комнаты, 35 ванных комнат и 28 каминов, расположенных на шести этажах. И все это настолько пропитано историей, что ни один тур не сможет ее охватить. Честно говоря, трудно представить себе, что там происходит на самом деле. Где-то на нижнем уровне правительственные служащие входили и выходили из здания, а наверху президент и первая леди жили со своими шотландскими терьерами в семейной резиденции. Но мы стояли тогда в другой части дома, в застывшем во времени, похожем на музей месте, где символы жили и имели значение, – в месте, где сохранялось наше наследие.

Два года спустя я снова вошла туда, но на этот раз через другую дверь и вместе с Бараком. Теперь это было нашим будущим домом.